* * *
в утробных снах
в трущобах букварей
в ночных тенях при свете фонарей
ножами слов располосован накрест
он все искал
(скорей уже скорей)
похмельный ямб
расхристанный хорей
и чуть живой
взъерошенный
анапест
* * *
на мудреца довольно тошноты
такой у них обычай
друг гораций
меж жарких споров в стельку надираться
и падать от усталости в кусты
где продолжая дискурс о яйце
блевать с улыбкой кроткой на лице
на мудреца довольно воровства
когда вокруг все воры
чем он хуже
как просто по подсказке естества
сидеть все в той же неизбывной луже
в проржавленом тазу
и ждать грозу
и смахивать случайную слезу
на хитроватом голубом глазу
на мудреца довольно пустоты
звенящей поутру как колокольня
уймись
довольно
мне уже не больно
на мудреца довольно простоты
когда его
совсем
не любишь
ты
* * *
мы врезаемся в небо кругами
перемазаны в звездной пыльце
все никак не успеет за нами
витаминная муха цеце
ну зачем ей мученье такое
скоро ж рухнет бедняжка без сил
если б вызвали олле лукойе
он бы сразу же нас усыпил
но бездельник в одеждах зеленых
развлекает детей и старух
оставляя бессонных влюбленных
на усталых лекарственных мух...
* * *
вот и наш переулок
доперли
какая досада
ни воров
ни злодеев
ни прочих подарков судьбы
говорила мне мама
сынок
полагаться не надо
на плешивых богов
наши боги безумно слабы
что теперь?
поцелуй?
не угодно ли чашечку кофе?
возле крашеных губ
чуть заметная блестка слюны
и возня в простынях
и в окне терракотовый профиль
неприлично полнеющей старой подружки луны
я не сплю до утра не умея до света забыться
за окном гематомой зияет кровавый рассвет
я грущу о тебе
я опять не умею влюбиться
в кофеварку
в луну
в череду улетающих лет
* * *
закат растаявшим пломбиром
течет по кромке ледника
такая боль царит над миром
такая
господи
тоска
что солнце шаром оловянным
со стуком падает в кровать
но нам
растерзанным и пьяным
на это
кажется
плевать
* * *
нежнейшая кожа возлюбленных ручек
застужена до синевы
белеющим утром так бледен поручик
у стынущей серой невы
здесь нет ни войны ни дуэли ни драки
ни смерти
ни черной чумы
в пустой подворотне сцепились собаки
устав от холодной зимы
но дворник суровый их гонит проворно
на улицу в сизый туман
довольно болезные
право ж довольно
вот-вот и порвется роман
который так долго писали метели
по инею зимних витрин
в котором хотели любили летели
где выход похоже один
сбежать с непокорной улыбкою детской
в ответ на печальное нет
в распоротый настежь
шрапнелью немецкой
холодный февральский рассвет
* * *
ну как там живется в медвежьем раю
за пазухой бабы яги
хватает ли духа стоять на краю
пока не скользят сапоги
сухи ли портянки
глаза
табачок
не тянет ли долу мошна
зачем ты так долго бежал
дурачок
забрался туда нахрена
ну девки потолще
покрепче вино
бодрее и злее враги
а счастье-то сучее
где ж оно?
не ловится
как не беги…
* * *
сон написанный на потолке исчезающим карандашом
крошки серого грифеля втертые грязным ботинком в паркет
я хотел я бежал я спешил я стремился к тебе столько лет
не дошел
звук случайного слова по зеркалу ржавым ключом
черный ангел скрывающий небо неспешным движеньем крыла
не зови не звони не кричи не проси ни о чем
умерла
* * *
в который раз кого-то бьют часы
наверняка того чья хата с краю
прошедшее поставив на весы
на цифру ноль восторженно взираю
и надо ж
блин
потратить столько лет
чтоб подогнать
задачку
под ответ